А если серьезно, то можете посмотреть кинофильм 1955 года «Солдат Иван Бровкин», чтобы получить почти полное представление о быте советских воинов срочной службы. Абсолютно те же казармы, табуреты, тумбочки и кровати в них. На кроватях – абсолютно такие же матрацы и одеяла. Форма на солдатах абсолютно такая же. Только чуть покрой гимнастерок изменился. У солдата Ивана Бровкина она расстегивалась только на вороте, у нас, в 80-е годы – полностью.
Нет, конечно, я опять очерняю. Еще у нас в казарме стоял телевизор, сидя перед которым вся рота каждый вечер смотрела программу «Время» и каждое воскресенье – программу «Служу Советскому Союзу».
И, разумеется, очернительством занимались все мои товарищи по службе, когда нам, вчерашним призывникам, в спортзале Школы младших авиаспециалистов, части, в которой мы начали свою еще тогда курсантскую службу, выдали нашу первую военную форму с прилагающимися к ней кирзовыми сапогами и портянками, а мы, в большинстве вчерашние студенты (мой весенний призыв был таким), смеялись над этим: больше сорока лет назад война закончилась, а советские солдаты всё портянки на ноги учатся наматывать.
Только представьте, за сорок лет в армии быт солдат изменился только в двух вещах – в казарме появился телевизор и у солдат –шариковые авторучки!
Да и черт с ними, с этими сапогами и портянками! Не настолько мы были оранжерейными, чтобы из-за них трагедии устраивать.
Наша курсантская жизнь длилась полгода, я был командиром отделения, мое отделение было лучшим в роте. Знаете, сколько раз за полгода я выбирался в город посмотреть на людей, которые ходят в штатском? Один раз! За полгода – одна увольнительная. Правда, ее мне дали на всю ночь, приехал в гости брат и мы с ним в гостинице переночевали. Для меня сделали исключение, на ночь отпустили. Командир роты уже решил, что я после учебки останусь у них в постоянном составе, ко мне относился очень благожелательно.
А большая часть курсантов свою парадно-повседневную форму, в которой мы в увольнение ходили, одела два раза – когда получали у старшины и примеряли, да на принятие присяги.
Вы слышали, как готовятся экипажи космонавтов в плане совместимости характеров? Проводятся эксперименты с добровольцами, которых помещают в условия закрытого пространства и изучают изменения психики людей, вынужденных долгое время проводить вместе. Не все добровольцы выдерживают.
А что будет, если сотни полторы человек закрыть в этом «космическом корабле»? Полторы сотни человек разных национальностей, привычек, уровня воспитания, с разными характерами. И не дать им никакой отдушины в виде хотя бы прогулки по гражданскому населенному пункту хотя бы раз в неделю?
Почему-то военное командование СА решило, что если солдата выпустить за ворота части, то он сразу кого-нибудь ограбит, изнасилует и потом дезертирует, поэтому увольнительную в город командир роты подписывал дрожащей рукой, ожидая именно такого поведения от своих бойцов.
Т.е., когда советские юноши перед призывом в армию учились, работали, жили среди штатского населения, то они вели себя как нормальные люди, им разрешалось ходить по городам и поселкам страны без конвоя, стоило только одеть их в форму, как они превращались в потенциальную банду насильников и убийц?
Да черт бы с ней, с казармой! Пережить можно почти всё, когда знаешь – для чего. Но ведь нас-то призвали в армию служить, изучать военное дело, в учебке из нас готовили авиамехаников. В моей учебной роте готовились механики по бомбовооружению – один раз на занятия принесли и показали взрыватели авиабомб, два раза сводили на учебный аэродром. В первый раз показали бомболюк самолета, во второй – прапорщики-механики показали, как подвешивать в него бомбу. И всё. Еще несколько теоретических занятий, на которых половина личного состава, уставшая после нарядов, спала с открытыми глазами, а половина – русского языка толком не знала.
Один раз вывели на стрельбище, дали по 12 патронов. Три пробных, остальные – зачетные, три одиночными, шесть очередями. Всё. Главное, чтобы выстрелы были в сторону мишени – зачет поставлен.
Зато вместо боевой учебы – постоянная работа, и поговорка имела хождение в армии: солдат без работы через полчаса превращается в потенциального преступника.
Чем только не занимались! От ночных разгрузок вагонов на ж\д станции с углем и мукой (всегда – ночных. Кажется, чтобы ОБХСС не видел, кто на самом деле вагоны разгружает и кому за разгрузку потом деньги по нарядам начисляют) до выравнивания травы на газонах части на длину спичечного коробка. Руками, разумеется.
А чем выпускники Школы младших авиаспециалистов тогда занимались, уйдя дальше продолжать службу в авиачасти, если они не выпускались специалистами? Да никто солдата к самолету и не думал подпускать! Вы что?! Жалко же самолеты и летчиков. Их обслуживали только офицеры и прапорщики. Солдаты, выпущенные из ШМАСов авиамеханиками, несли караульную службу на аэродромах и занимались хозяйственными работами.
И такая картина была не только в авиации. Везде, исключая только ВДВ. В программе «Служу Советскому Союзу» показывали большие учения. В ряд стоят много пушек и лупят по учебному противнику. Только не показывали, как офицеры батарей бегают между орудиями и наводку осуществляют. Потому что артиллеристов готовили в учебках так же, как и авиамехаников. Позволить срочнику самому покрутить что-то в прицельном барабане и панораме, ручки наводки «Града» и потом жахнуть из него?! Таких дурных офицеров в СА армии не было.
Понятно, что на случай войны призывной контингент, прошедший «школу мужества» в СА, представлял из себя почти нулевую ценность. Да это и не скрывалось особо, тех солдат, которых отправляли в Афганистан, вышедших из учебок с корочками специалистов, еще несколько месяцев дополнительно готовили. Точнее, заново готовили.
Вот вся эта бессмысленность срочной военной службы в таком ее виде солдата бесила и возмущала. Официальная советская пропаганда изо всей силы дула в уши нашей молодежи о почетной обязанности, но тебя призывали в армию и ты видел, что твоя «почетная обязанность» почти не имеет отношения к военному делу.
Бессмысленность службы и практически тюремный режим давали закономерный результат, происходило именно то, что и должно было происходить: через месяц после заполнения казармы учебки новым призывом, главной задачей командиров взводов, заместителей командиров взводов и командиров отделений, тех кто непосредственно имел дело с рядовым личным составом, было не допустить в казарме беспредела. Чтобы личный состав не начал друг друга бить и резать.
А в это время, именно тогда, когда я служил и армия была наполнена призывниками из студентов, которые армейский дурдом воспринимали особенно остро, сынок известного политического обозревателя Генриха Боровика, члена КПСС с 1953 года, Артем Боровик, поехал в США посмотреть, как там солдаты служат и потом рассказать об этом советскому народу. Вы думаете, что эта командировка молодого журналиста прошла мимо идеологического отдела ЦК? У вас не возникает подозрения, что именно там она была придумана?
Да уж, женщинам в такой армии точно нечего было делать.
Хочу отметить такой момент: вспоминая свою молодость конца 80-х, ПТУшную общагу, службу во внутренних войсках, (где славянских национальностей было процентов 5, а остальные проценты это призыв с востока, Кавказа, Прибалтики) вспоминая этот вечный мордобой и грызню между разными курсами, призывами и национальностями, сейчас с удивлением отмечаю, что мы тогда считали все это НОРМОЙ.
Точки в УРе, это место где Армия перемалывает молодых лейтенантов. Это отдельная песня.
P.S. В 2007 не стал игнорировать повестку, поехал на переподготовку в Покровку. Месяц строительства забора из колючей проволоки плюс гастрит и я ЗКВ орудий до 152мм.:))
Я служил на ВТБ-2, командир лейтенант Клишин, вы может даже пересекались.
так а почему вы не протестовали, не требовали увольнительного для каждого солдата хотя бы раз в неделю?